Самый неоднозначный лично для меня персонаж трилогии. Если говорить о том, на кого я похожа больше всего, то это Альтия и Уинтроу. Если точнее выразиться, то по характеру я очень похожа на Альтию, ее взгляды на окружающий мир, любовь, поступки, действия, но вот постоянные духовные мытарства Уинтроу – ооо, это вечное самокопание, поиск смысла жизни, своего предназначения ))) Как же мне все это знакомо )) Но это было до определенного момента, после которого я совершенно четко отделила от себя Уинтроу.

Уинтроу был одним из тех, кто мне сразу же понравился, однако его дальнейшее развитие стало настолько не соответствовать тому, чего я от него ожидала, что в какой-то момент я совершенно растерялась. Пророки, ясновидцы, мыслители и просто мудрые люди – это всегда было моей слабостью, поэтому Уинтроу своими речами постоянно меня завораживал. Правда, в какой-то момент стало казаться, что Уинтроу произносит свои великолепные суждения, не вполне понимая, о чем он вообще говорит.

– Я хотел сказать, что в своем поведении тебе следует руководствоваться твоими помыслами о Са, а не своими впечатлениями от поступков других. Уинтроу
Вот это именно то, что меня в нем смущало. Он постоянно твердил о Са, но, имхо, руководствовался именно своими впечатлениями от поступков других.

Мне нравились его размышления, его приверженность своей цели, его попытки отстаивать право на собственные решения… Но вот то, в кого он постепенно превращался дальше, его решения и поступки… Мне было безумно жаль его, казалось бы, как так можно обращаться с ребенком?… А потом я вспоминала Фитца, вспоминала эпоху, во время которой происходят события, вспоминала, в какое время там взрослели дети, и потихоньку начинала выпадать в осадок. О май гад… Что это вообще было? Вообще все, что происходило с Кеннитом и Уинтроу так сильно подтверждает Первое Правило Волшебника, что хочется плакать от бессилия, насколько же люди бывают глупы. Иногда Уинтроу напоминал мне лошадь с натянутыми на глаза шорами, он постоянно видел только одну линию, не замечая никаких признаков того, что возможно все совсем не так, как ему кажется.

Я понимаю, что мне так сильно не нравилось в Уинтроу. Это личная проблема восприятия, когда ты видишь, что может сделать персонаж, как он может развиться, а он, раз и делает все совсем не так, как ты хочешь. Ты упрямишься, злишься, потому что все ведь так было понятно - это 100% герой, который должен был подняться над трудностями, победить всех врагов, добиться нужных результатов, а в итоге, он верит каждому слову убийцы, не видит дальше собственного носа и постоянно выбирает странных личностей для общения. Что ж, в какой-то момент просто надо было отпустить от себя тот образ, который сформировался в голове и принять обычного человека, со своими страхами и сомнениями, способного в сложных обстоятельствах выбирать лучшие, не его взгляд, варианты решения. Даже если он сам до конца не понимал, как именно эти обстоятельства сформировывались.

Уинтроу было безумно жаль, видя, как с ним обращается отец - да он был жесток, да, попасть в открытое море после уютной обители – это тяжело, да, прервать свое обучение и отвернуться от жреческой должности – это невыносимо тяжело, но храм и вера – это не какое-то конкретное место, это ты сам, это то, что внутри тебя. Как можно было раз за разом принимать такие чудовищные решения, да еще и верить в то, что это все во имя Са? Я просто не могла поверить, что он будет настолько глуп, чтобы пойти освобождать рабов, а увидев, что на самом деле происходит, не попытаться предупредить остальных членов своей команды, своей!, не отца, а его, да, эти люди не любят тебя всей душой, они тебя сторонятся, но это люди, служившие у твоего деда, служившие во имя процветания твоей семьи… Начиная со второй книги мне стало казаться, что Уинтроу, не справляясь с объемом получаемой информации, а чаще всего с отсутствием оной, выбирал для себя ту линию поведения, которая вписывалась бы в его теории. На первом этапе это проходило, потом же подключились авторитеты, Уинтроу ведомый человек, ему обязательно нужен кто-то, кто будет его вдохновлять, пусть даже это будет абсолютно выдуманный образ.

Больше всего меня волновал только один вопрос - как можно было так не разбираться в людях, чтобы так безоглядно поверить в Кеннита, даже учитывая, что он смог почувствовать, что в Кенните чего-то не хватает? Смотреть в книгу и видеть исключительно обложку – очень просто, да что там говорить, чтобы понять человека надо столько всего пережить с ним, но тут даже совместные действия вели только к тому, что Уинтроу все больше и больше обманывался в своих взглядах, подстраивая свои теории в удобные рамки. Я стараюсь не сравнивать его и Фитца, потому что это просто настолько разные личности, что ставить их в одну линию дико, но, тем не менее, Фитц тоже был человеком с потребностями, он любил Молли, искренне, глубоко и все равно на первом месте у него всегда был долг перед своим королем. У Уинтроу нет долга ни перед кем. Он, конечно, страдает, мается утомительными думами, но вполне легко меняет кумиров, а затем и эти кумиры становятся не нужны, когда в голове появляются похотливые мысли об Этте. Нет, в глубине души, там, где он любит себя оправдывать, он делает вид, что заботится о ком-то, правда, вот с этим определением у него явно проблемы. Уинтроу никак не может понять, за кем ему следовать, своего пути он не видит, почти до самого конца, ему постоянно нужно, чтобы рядом был сильный лидер, направляющий его, хотя, в конце концов, он смог взять себя в руки и начать действовать как мужчина, а не мальчик. При этом он бесстрашно бросается спасать погибающую змею, отрезает себе палец и защищает своего кумира от целой толпы, в общем, не знаю, даже по отзыву видно как меня колбасит от этого персонажа ) Я благодарна ему за то, что своими действиями он подвел судьбу Альтии к хэппи-энду, но то, как он себя повел с ней после изнасилования… Просто уму непостижимо… И хотя меня, мягко говоря, трясло от его «мужских» мыслей об Этте, мне безумно нравились все их разговоры и то влияние, которое они друг на друга оказывали. И я думаю, что именно Этта оказалась той точкой опоры, которая дала твердую почву Уитроу, на основе которой он стал действовать уже самостоятельно.

Я всей душой любил такую жизнь и совсем не собирался что либо менять в ней… Но потом меня внезапно отозвали домой, а там умер мой дед, и отец силой заставил меня пойти в море на корабле. С тех самых пор я ни в малейшей степени не распоряжаюсь собственной жизнью… Несколько раз я пытался действовать по собственной воле, но приводило это только к тому, что моя судьба выдавала все более странные повороты…

– Назад вернуться нельзя, – сообщила она ему с безжалостной прямотой. – Та часть твоей жизни кончилась навсегда. Так что лучше отложи ее в сторонку как нечто пройденное и оставленное… Завершенное или нет – но невозвратимое. Да и кто может решать о том, что ему «предначертано»? – Она вскинула глаза, взгляд был колючим. – Будь мужчиной, и все. Определись, где ты и что ты в данный момент, и на этом основании действуй, да старайся наилучшим образом использовать все, что под руку подворачивается. Прими свою жизнь такой, какова она есть… и, может быть, выживешь. А если начнешь отстраняться, твердя, что это де не твоя жизнь, не твое «предначертание», жизнь так и пройдет мимо тебя. Ты, возможно, и не помрешь от собственной глупости… но и жить толком не будешь. Потому что пользы с тебя не будет никакой – ни тебе самому, ни другим людям. Что есть ты, что нету тебя! Этта

Этта сказала здесь поразительные слова. Это одна из моих самых любимых цитат в книге. Она смогла в этой речи уместить всю простоту и в то же время сложность нашего существования. Счастливы те, кто уверен в себе с самого рождения, кто знает, зачем они здесь и ради чего. Большинство же должно не терять надежды на то, что когда-нибудь все проясниться, но при этом нельзя простаивать, пока твоя жизнь идет дальше.

Из любимого:
Беспокоясь о чем то, ты заимствуешь из будущего печали, которые, может статься, наяву еще тебя обойдут, и тем самым пренебрегаешь настоящим, которым следует наслаждаться. Тот, кто попусту страдает о завтрашнем дне, теряет день сегодняшний, да и будущее свое отравляет, загодя ожидая скверного. Бирандол

И почти то же самое, только гораздо позже:
Когда ты боишься проиграть, ты боишься чего-то такого, что еще не произошло. Ты предсказываешь себе поражение, и твое недеяние исполняет предсказанное. Проказница

У Хобб практически постоянно проскальзывает эта мысль, причем из уст разных героев )

Ибо слабейшему следует лишь обратиться на поиски своей силы, и он найдет ее, и сделается силен! Уинтроу

— … Я просто к тому, что не следует делать пределом своих мечтаний ребенка или мужчину. Не так важно, кто любит или не любит тебя и кого любишь ты, — гораздо важнее, какова ты сама. Знаешь, слишком много мужчин и женщин любят кого-то, кем сами хотели бы стать, — как будто их любовь к этому человеку или его ответное чувство придаст им значимость, которой они сами не обладают! Я не Са, мне не присуща Его безмерная мудрость. Но думается мне, что предназначение Этты находится в самой Этте, а не в семени Кеннита, которое, как тебе кажется, должно его привнести! Уинтроу

И снова – гениально. Каждый раз, когда снова перечитываю эту фразу - становится жутко. Сколько лет живу, а все никак не могу понять, какая же я на самом деле.

— Нет, ты отнюдь не утратил веры в своего Са. А вот в себя верить перестал начисто. Ты вот рассуждаешь о том, что я не понимаю своей самоценности и пытаюсь судить о ней смотря по тому, много или мало я значу для Кеннита. Ну а сам ты чем занимаешься? Начал говорить о себе и тут же съехал на свою нужность или ненужность для Кеннита и Проказницы. Живи ты наконец своей жизнью, Уинтроу, и отвечай сам за себя! Тогда, чего доброго, с тобой и другие начнут больше считаться! Этта

Да, его бросили в мир кораблей, моря и моряков помимо его воли. Да, он так полностью и не раскрылся навстречу этому миру, отказываясь принимать то, что мог от него получить. Теперь он оглядывался назад — и видел, насколько все было окрашено его сопротивлением происходившему. Он пытался противостоять воле отца. Он сражался с Торком не на жизнь, а на смерть. Он противился усилиям корабля, пытавшегося завязать с ним духовные узы. Он был на стороне сидевших в трюме рабов, но тотчас настороженно замкнулся от них, когда они освободились. Когда же на борт «Проказницы» ступил Кеннит, Уинтроу решился назвать ее своей и принялся отстаивать свое право, невзирая на усилия пирата завоевать расположение судна. И все это время он жалел себя, прямо скажем, всепоглощающей жалостью. Он смертельно тосковал по монастырю и клялся себе, что при малейшей возможности вернется к той жизни, к себе тогдашнему. И даже решившись наконец принять новую жизнь, ниспосланную ему Са, принять ее и найти в ней божественный смысл — даже это он сделал как бы не всей душой, а опять-таки с оговорками.
Самообман, бесконечный, многослойный самообман! Теперь он видел его со всей ясностью. И все — во имя противостояния воле Са, того самого Са, которому на словах он собирался служить! Собирался — а сам так долго пытался отрицать Им предначертанное. На самом деле он, Уинтроу, так и не смог с открытым сердцем принять свою судьбу. Он лишь нехотя с нею смирился, из-под палки приемля навязываемое силой и воспринимая как передышку, если что-либо отвечало его запросам. И это — подход жреца, долженствующего во всем сущем усматривать проявления Всевышней Воли?.. Уинтроу о самом себе

— Может, все дело в том, что ты с самого начала настроился не понимать? — Она неотступно смотрела ему в глаза. — Я вычитала в книжке, которую ты дал мне, что произнесенные нами речи ваяют нашу реальность. Ну так посмотри на то, что твои слова сотворили с нашей реальностью. Ты все так изложил, как будто весь мир ополчился против тебя. Твой корабль, говоришь? Ой ли? Ты так уверен, что она непременно была твоей или вообще чьей-то? Может, следует считать ее живым существом, оказавшимся заточенным в неподобающем теле и к тому же провозглашенным чьей-то собственностью? По-твоему, Кеннит ее изменил? А что, если он просто выпустил ее на свободу, предоставив ей быть той, кем она на самом деле является? Вот видишь, мы ничего не можем утверждать с определенностью. Тем не менее ты успел уже решить, что тебя всячески обошли, ты нянчишься со своими обидами и якобы учиненной над вами несправедливостью. Ты еще начни себя жалеть, ты еще поплачь о себе. Этта

Слова, которые хочется написать огромными буквами на плакате и повесить над потолком. Жизнь несправедлива это факт. но не всегда все, что происходит вокруг тебя напрвлено именно на тебя, и как все было бы гораздо проще, если я хотя бы иногда помнила об этом, попадая в очередной переплет.

Дети вырастают удачными, когда родители умеют понять их и принять. Уинтроу

— Мужеством не обзаводятся с чьего-то позволения. Мужество, знаешь ли, просто берут. Тогда с ним и другие начинают считаться. Этта

Лучше всего об Уинтроу сказала Янтарь. Кто знает, как бы мы сами поступили в тех обстоятельствах, в которых пришлось выживать Уинтроу.
— Я не была знакома с Уинтроу, — сказала она. — Но вот что я знаю точно: когда сходятся всякие обстоятельства, люди иной раз выдают такие пенки, которых от них в обычной жизни и не заподозришь. Когда наступает момент, судьбоносный для всего мира, события так стекаются во времени и пространстве, что совершенно запросто происходят самые невероятные вещи.

И еще по поводу его отношения к Кенниту, как я и говорила ранее, до тех пор, пока грязь не затрагивает кого-то из близких тебе людей, можно не обращать внимания на то, что происходит с остальными.
— Потому, что я знаю Кеннита, — сказал он. И эта правда резала его хуже ножа. — Кеннит совершал добрые поступки. Даже великие! Но одна из причин, по которым он оказывался на это способен, — это потому, что он никогда не стеснял себя какими-то правилами. — Он переводил взгляд с лица Малты, отражавшего немалые сомнения, на застывшее лицо Альтии. — Он действительно совершил немало добра, — продолжал Уинтроу совсем тихо. — И я хотел быть частью его дел. Поэтому я и стал его последователем. И я старательно отворачивался от того зла, которое сопутствовало его добру. Я, наверное, выработал в себе неплохую способность закрывать глаза на то, чего не смог бы стерпеть. Пока наконец не случилось зло, направленное на моего кровного родственника. Но и тогда оказалось так легко просто смолчать! — Теперь Уинтроу не говорил, а шептал. — И даже теперь, когда я вслух признаю это, оно как будто марает меня самого. Это трудно. Я мечтал разделить славу, которой он добился бы своими благородными делами. Но если быть причастным к ним, тогда уж и к…
— Да уж, — сухо заметила сидевшая в углу Йек. — Играться среди дерьма да нисколечко не замараться — так не бывает!

Из размышлений Альтии:
Уинтроу, бывший когда-то недоучкой жрецом, ее невысокий и хрупкий племянник — этот Уинтроу превратился в худощавого, но полного энергии юношу, даже можно сказать, молодого мужчину, властного и знающего свое дело. И голос у него тоже стал совершенно мужским. Альтия испытала внезапное чувство вины, поняв, что даже ее собственный отец не сумел разглядеть скрытого таланта Уинтроу. Иначе Ефрон Вестрит всячески воспротивился бы намерению Кефрии отдать мальчика в монастырь. И даже отец Уинтроу собирался использовать Уинтроу лишь в качестве этакого «местоблюстителя», покуда не подрастет его младший и бойкий сын, Сельден. И только Кеннит смог разглядеть душу Уинтроу, смог пробудить и должным образом воспитать юный талант. Кеннит, этот гнусный насильник, при всем том был вожаком, которому Уинтроу чуть ли не поклонялся. И учителем, благодаря которому Уинтроу смог занять свое место на этой палубе и наконец принять командование на себя.

— Когда ты мне сказал, что Кеннита больше нет, я уж думал, все наши мечты прахом пошли. Видишь, Уинтроу, какой я маловерный! Кеннит — вот кто знал, что делал! Он выбрал тебя — и все мы не прогадали!
Уинтроу заговорил снова. Его тон был очень серьезен, но в глазах таилось нечто похожее на улыбку.
— Мы хорошо знаем здешние воды, — сказал он. — Думаю, в темноте мы неплохо оторвались от джамелийского флота. Поэтому я предлагаю: как только Соркор и Рыжик вернутся на свои корабли, пусть они, каждый по отдельности, свернут в проливы и пробираются в Делипай. Оттуда надо незамедлительно разослать птиц, собирая весь пиратский флот. А потом — сидеть тихо, ожидая, пока подойдут все корабли.
— А ты, кэп? — спросил Соркор.
Вот так. «Кэп».

И еще один акцент.
— Каждый из нас имеет право жить, причем своей собственной жизнью, — продолжала Янтарь. — Но что, если, не имея водительства, мы избираем неверные пути? Взять хоть Уинтроу. Может, он был рожден и предназначен для совершенно иной жизни? Может, я сделала что-то не то… или, наоборот, не сделала… и вот он стал королем Пиратских островов, хотя на самом деле должен был сделаться ученым затворником. Человеком, чья судьба проводить свои дни в размышлениях о вечном, о высшем. А он оказался на троне. Теперь для него заказана глубокая жизнь духа. И, в свою очередь, не обогатит мир. Совершенный покачал головой.

— Думается, право на ошибки и боль у них тоже не следует отнимать, — сказал он. Помолчал и неохотно добавил: — Кажется, иногда это даже необходимо.